ГДЗ по Русскому языку 9 Класс Номер 283 Разумовская, Львова, Капинос — Подробные Ответы

В основе монументального полотна Михаила Нестерова «Видение отроку Варфоломею» лежит глубокий и значимый эпизод из жизнеописания одного из величайших русских святых – преподобного Сергия Радонежского. В тот период, когда будущий святой был ещё ребёнком, носил имя Варфоломей, он отправился в поле, чтобы найти заблудившихся лошадей, выполняя поручение своего отца. Именно в этот момент, в уединении русской природы, ему явился ангел, принявший облик смиренного инока. Это не просто встреча, а божественное вмешательство в судьбу мальчика. Ангел, представший перед Варфоломеем, совершал молитву под старым деревом, и мальчик, полный благоговения и терпения, смиренно ждал окончания этого священного действа. По завершении молитвы, старец, излучающий мудрость и покой, благословил Варфоломея и задал ему вопрос о самом сокровенном желании. В ответ на это мальчик, испытывавший трудности в обучении грамоте, выразил своё горячее стремление познать Слово Божие, стать грамотным. Ангел, видя чистоту и искренность его души, пообещал, что смиренный отрок непременно познает грамоту, и в подтверждение своих слов протянул ему часть просфоры – священного хлеба. Именно этот ключевой, переломный момент в жизни юного Варфоломея, момент божественного откровения и передачи духовного дара, мастерски запечатлён на картине Нестерова, ставшей одним из самых узнаваемых и значимых произведений русской живописи.

При взгляде на полотно, первым делом поражает бескрайняя даль полей, уходящая за горизонт и создающая ощущение простора и бесконечности. Эта обширная равнина, словно ковёр, окаймлена с двух сторон густой полосой леса, который кажется древним и таинственным, оберегающим покой этой земли. Вдали, едва различимая сквозь дымку, видна маленькая церквушка с нежно-голубыми главками, символизирующая духовный центр и присутствие веры в этом мире. Её крошечный размер лишь подчёркивает величие и необъятность природы, но при этом она является незримым ориентиром, указывающим на небесное. Чуть ближе к зрителю, среди пожухлой травы, видны почерневшие от времени, скромные избушки, которые органично вписываются в пейзаж, дополняя его тихий, умиротворённый характер и придавая ему реалистичность. Вся цветовая гамма картины пронизана духом ранней осени. Это время, когда природа готовится к покою: деревья только начинают желтеть, их листва ещё не полностью потеряла летнюю зелень, но уже тронута золотом и багрянцем. Только ели, вечнозелёные и стойкие, выделяются своей тёмной, насыщенной зеленью, создавая контраст с увядающей листвой. Трава на полях уже пожухла, потеряв свой яркий летний цвет, что придаёт пейзажу особую меланхоличную красоту. Небо, раскинувшееся над этой сценой, стало по-осеннему светлым, прозрачным, наполненным мягким, рассеянным светом, который словно обволакивает всю сцену, придавая ей особую одухотворённость и ясность. Этот осенний пейзаж не просто фон, а полноценный участник действия, отражающий внутреннее состояние героев и предвещающий важные перемены.

На переднем плане картины, на небольшом возвышении холма, словно на пьедестале, стоят две центральные фигуры, притягивающие к себе всё внимание зрителя. Одна из них – это светловолосый мальчик, юный Варфоломей, стоящий перед старцем в позе глубокого смирения и благоговения, с молитвенно сложенными руками. Его облик прост и чист: он одет в белую крестьянскую рубаху, подпоясанную красной веревочкой, символизирующей жизненную энергию и, возможно, будущую мученическую судьбу, тёмные штаны и сафьяновые сапоги. Вся его фигура, несмотря на простоту одеяния, кажется наполненной внутренним светом, исходящим из самой его души. Этот свет – отражение его чистоты, невинности и глубокой детской веры, которая делает его восприимчивым к божественному откровению. Его образ – это воплощение идеального ученика, готового принять знание и мудрость. Напротив мальчика, величественно и неподвижно, стоит седобородый монах. Он облачён в чёрное длинное одеяние, которое полностью скрывает его фигуру, а его лицо скрыто глубоким капюшоном, что придаёт ему ореол таинственности и неземного происхождения. Инок держит в руках небольшой ларчик, возможно, содержащий ту самую просфору или иные священные дары. От всей его фигуры веет необыкновенной святостью, древней мудростью и спокойной силой. Не случайно он стоит на фоне могучего, раскидистого дуба, который в народных традициях и мифологии является символом силы, долголетия, твёрдости духа и незыблемости. Присутствие дуба усиливает впечатление от образа монаха как хранителя вечных истин и духовной мощи. Взаимодействие этих двух фигур – юного, чистого отрока и мудрого, таинственного старца – является кульминацией сюжета, моментом передачи духовного знания и благословения, которое определит весь дальнейший путь преподобного Сергия.

Пейзаж картины, хотя и является фоном для священного события, написан с удивительной реалистичностью и вниманием к деталям. Каждая травинка, каждое дерево, каждый оттенок осеннего неба переданы с такой точностью, что зритель ощущает себя погружённым в атмосферу русской природы. Однако, несмотря на эту реалистичность, в образах героев, особенно в фигуре таинственного инока и в сиянии, исходящем от отрока Варфоломея, присутствует яркий элемент сказочности. Это не просто обыденная встреча, а чудесное событие, выходящее за рамки повседневной реальности. Нестеров мастерски соединяет земное и небесное, реальное и мистическое, создавая произведение, которое одновременно является и пейзажем, и портретом, и иконой. Картина «Видение отроку Варфоломею» – это не только иллюстрация жития святого, но и глубокое размышление о духовном пути человека, о поиске истины и о роли божественного провидения в жизни. Она передаёт ощущение тишины, покоя и благодати, которые пронизывают русскую землю и русскую душу. В контексте названия, «видение» здесь имеет двойное значение: это и способность Варфоломея видеть нечто большее, чем обычный человек, его духовное зрение, и само явление ангела – образ, пришедший из мира фантазии, воображения, или же, в более глубоком смысле, призрак, привидение из иного, божественного мира, ставшее реальностью для избранного отрока. Эта двойственность значения слова «видение» подчёркивает глубину и многогранность произведения, его способность говорить со зрителем на разных уровнях – от простого созерцания до глубокого духовного осмысления.